НАСТОЯЩИЙ МАТЕРИАЛ (ИНФОРМАЦИЯ) ПРОИЗВЕДЕН И РАСПРОСТРАНЕН ИНОСТРАННЫМ АГЕНТОМ ООО “МЕМО”, ЛИБО КАСАЕТСЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ИНОСТРАННОГО АГЕНТА ООО “МЕМО”.

Врачи-психиатры практически не общались с волгоградским подростком, признанным виновным в подготовке нападения на школу, однако каким-то образом составили экспертизу его состояния, рассказала мать юноши Юлия. По ее словам, сейчас сыну сложно учиться в колледже, так как ему запрещено пользоваться интернетом и средствами связи.

Как писал "Кавказский узел", 14 июля 2022 года Южный окружной военный суд в Ростове-на-Дону признал подростка из Волгограда виновным в подготовке нападения на школу и, посчитав, что юноша общественно опасен, постановил отправить его в стационар специального типа для принудительных медицинских мер. 9 января апелляционная инстанция отказалась удовлетворить жалобу на приговор.

Мама волгоградского юноши, его законный представитель Юлия, рассказала корреспонденту "Кавказского узла" по телефону, что 9 января ее сын "в суде сильно переживал". Когда ему дали слово, он "начал заикаться".

"Полгода [сын] находится дома. Учится в колледже. А сейчас опять его хотят куда-то отправить в неизвестное место. В скором времени мы узнаем, куда его определят. Пока мы не знаем", - сказала женщина.

По словам Юлии, ее сын сейчас учится в колледже на первом курсе по специальности "Аддитивные технологии" – моделирование на 3D-принтере. Учится он удовлетворительно, задолженностей не имеет. Но судебные запреты существенно затрудняют учебный процесс, "поскольку ему по суду нельзя пользоваться интернетом, средствами связи, компьютером, а на уроках просят, чтобы они включали телефоны, гаджеты и делали конспекты".

Так как использовать гаджеты и интернет юноша не может, задания педагогов ему приходится выполнять либо на дому, либо в библиотеках. Учеба таким образом затягивается до поздней ночи. Это изматывает подростка. "До суда сын проживал дома на постоянном месте жительстве. Потом мы купили новую квартиру и переехали в другой район города. Пришлось сменить школу. Второй раз он сменил место учебы, когда из-за судебных процессов пришлось жить в Ростове. Там и закончил девятый класс. Сейчас учится в колледже", - рассказала мама осужденного.

Юлия также отметила, что ее сыну не оказывается психологическая и медицинская помощь, так как их "в лечебных заведениях не хотели принимать". "Ждут решения суда, на амбулаторный учет не ставят, хотя они обязаны это сделать. Мы сами этого хотели", - посетовала собеседница.

Помощь в сборе средств на услуги адвоката семье оказали активисты, которые организовали сбор средств, в том числе и через соцсети, рассказала волгоградка. "Сама я никогда этим не занималась. Было создано сообщество. Делали петицию. Адвокат у нас оплачен. Сумму назвать не могу, так как не имею права ее оглашать", - заметила Юлия.

Она также сообщила, что интервью сын давать не может, так как ему "запрещено общаться по телефону". Она назвала также диагноз, который поставили ее сыну эксперты Института имени Сербского, но называть его в статье Юлия не разрешила. На вопрос корреспондента, с чем связано уголовное преследование ее сына, женщина не смогла ответить, заметив при этом: "В оврагах что-то взрывали. Может, их там кто видел".

Изготовление взрывных смесей ее сыном она назвала "баловством", желанием "что-нибудь повзрывать в оврагах – не больше".

Юлия рассказала, что на ее сына показал его товарищ по играм, к которому спецслужбы пришли с обыском. Конфликта с завучем школы, по словам мамы, у юноши не было. "В детстве сын любил рисовать. Аниме смотрел, панк-роком увлекался, интересовался политикой. Информацию черпал в интернете. Все, что было в открытом доступе. И о скулшутинге из открытых сетей узнал", - рассказала Юлия.

На вопрос, действительно ли на заставке его компьютера было изображение Владислава Рослякова, расстрелявшего в колледже Керчи 20 человек, женщина ответила утвердительно, но заметила, что изображение этого человека было в картинке-коллаже с какого-то сайта фотоприколов. "Дурацкий детский юмор в интернете", - заметила она.

Юлия рассказала подробности пребывания ее сына в психиатрических лечебницах. Так, в первый раз сына поместили в лечебницу, расположенную в Волгоградской области ("в Ложках"). Там он содержался в общей палате с душевнобольными взрослыми людьми. Он был единственным несовершеннолетним подростком в этом стационаре. "Книги ему привозили. Он их читал, а заниматься учебой полноценно там он не мог. Лечения никакого не было. Такая мера содержания была. Несколько раз общался там с психологом, с врачом - вот и все лечение", - рассказала женщина.

В Московском лечебном стационаре юноша оказался после обследования в Институте имени Сербского. Там ему давали сильнодействующие препараты. "У него из-за сильнодействующего лекарства случился (назвала синдром). Голова вверх запрокидывалась, стал терять сознание. Сокамерники вызвали врачей. Врачи же решили, что он прикидывается. Повели его на укол – не помогло. Потом капельницей выводили это лекарство. Испугались и быстро этапировали его в Волгоград. Не понимаю, как ему могли там дать на подпись согласие на применение этого лекарства, если его признали невменяемым! Как он может давать какие-то согласия в этом случае?" - возмутилась Юлия.

Она также сообщила, что удивлена тем, как проводилась экспертиза в Институте имени Сербского. "По словам сына, врачи с ним практически не общались. Несколько раз его вызывали. И когда он подходил с вопросами, они говорили - нам некогда, читаем твое дело. Эксперты исследовали его детские рисунки. Спросили, что там изображено. И сделали простые стандартные психологические тесты. Вот вся их экспертиза", - сказала Юлия.

Сейчас сын не общается со своими друзьями из первой школы, так как они являются свидетелями по его делу и коммуникации с ними ему запрещены судом. С одногруппниками в колледже он "нормально общается", но, по словам мамы, специфика современной молодежи состоит в том, что общение в основном происходит у них в соцсетях, а сыну запрещено пользоваться гаджетами и интернетом.

"Надежды на благоприятный исход нету", - подытожила свой рассказ Юлия.

Судебный эксперт-психиатр Анатолий Кривошеев отметил, что диагноз, поставленный юноше экспертами Института имени Сербского, может быть основой для признания невменяемости. Порядок принудительного лечения в стационаре для людей с такими заболеваниями определяется судом на основе заключения экспертов.

"Прекратить или изменить режим лечения (например, облегчить его) также может только суд в присутствии всех участников судебного процесса - больного, его адвоката и прокурора", - сказал Кривошеев корреспонденту "Кавказского узла".

Отвечая на вопрос, как бороться с проявлением насилия в школах со стороны самих детей (в том числе в виде стрельбы в школах, интереса к взрывным устройствам), Анатолий Кривошеев назвал два, по его словам, действенных способа. Во-первых, формирование коллектива школьников должно проходить по территориальному (местечковому) принципу: где живет, там и учится. Во-вторых, устойчивые детские коллективы должны сплачиваться в молодежных организациях, спортивных секциях или кружках. "Школьников сейчас привозят с разных концов города. А потом после уроков увозят домой. Они не знают друг друга, не общаются. Нет сплоченного коллектива. Сплоченные же коллективы способны к нивелированию девиантного поведения своих членов. Дети могут сообщать педагогам об опасных действиях своих товарищей. В аморфных же детских группах этого нет", - заметил эксперт.

Анатолий Кривошеев также отдал должное и таким мерам, как помещение подростков с опасным поведением и подозрениями на серьезные психические заболевания в психоневрологические диспансеры. "Такие дети всегда были и есть. И тут требуются коррекция медикаментозного характера и наблюдение врачей", - сказал он.

* деятельность компании Meta (владеет Facebook, Instagram и WhatsApp) запрещена в России